Студия реабилитации средствами искусства детей-инвалидов, инвалидов детства и инвалидов.
Тел.:
E-mail:
Прошло более 12 лет с тех пор, как в нашей маленькой сельской студии появились дети. Я никогда не собирался работать с инвалидами. Поначалу наш первый инвалид, а это был взрослый человек, казался мне чистой случайностью. Потом, когда студия расширилась, мы открыли филиал в Краснодаре – это затянуло и, наконец, стало образом жизни. Не скрою, первое время мне приходилось преодолевать некий дискомфорт от общения с тяжелыми инвалидами. Я носил их на руках, и у меня с полгода было постоянное чувство неловкости перед ними. Потом это прошло, я сроднился с ними. Я стал таким же, как они, я полюбил этих необычных талантливых людей. Они дали мне все, чего не могли дать здоровые люди, и в первую очередь – понимание жизни. Я знаю, в какую бездну они порой заглядывают, и все же остаются светлыми, чуткими, любящими.
Вот уже более 12 лет наша студия живет трудной, но интересной жизнью, постоянно расширяясь, превращаясь постепенно в крупный реабилитационный центр. Мы пошли по сложному пути общественной организации, где нет своего бюджета, а значит – финансовой, материальной стабильности. После телевизионных передач о студии, где, как правило, высвечиваются яркие привлекательные стороны нашей жизни, к нам приходят творческие люди, способные педагоги, которые загораются интересными идеями, но большинство, столкнувшись с трудностями, уходит. Жить в постоянном напряжении, преодолевать непонимание даже близких – удел всех новаторов. При этом обвинения в некомпетентности, карьеризме и вообще во всех смертных грехах почти неизбежны. И это еще не самое страшное: главная проблема – выстоять в безысходности безденежья, научиться вопреки всему добиваться цели. “Per aspеra ad astra” не всегда подходит к нашей работе. Звезды и лавры не удел новатора, главная его награда – результат (иногда невидимый), реализация задуманного независимо от того, будет это понято или нет. Наша цель в студии – добиться адаптации нетипичного ребенка в обществе и самого общества к инвалидам; научить такого ребенка жить среди обычных людей, воспитать его талант; сделать так, чтобы он почувствовал себя в обществе равным среди равных.
Кое-что из задуманного мы уже сделали. Если Бог даст силы, сделаем и остальное.
В данной справке собраны различные материалы о студии, ее детях, дневниковые записи, наши заметки по различным вопросам реабилитации, отзывы о студии, небольшие зарисовки. Мы постарались отразить вкратце историю студии, ее проблемы и успехи, наше видение реабилитации, как, прежде всего, прикладной науки. По существу, это попытка документально-художественного исследования реабилитационного процесса (прежде всего, в самой “Инва-Студии”). Во второй части записей представлены документальные материалы исследовательской работы студии. Они могут быть использованы социальными педагогами, художниками-реабилитологами.
Наша студия
Я прихожу в студию часа за два до начала занятий. Утро. В классах еще тихо. За окном чуть брезжит рассвет. Студия у нас необычная: почти православный храм. Со стен глядят лики святых – есть строгие, но в основном добрые внимательные. Все, что вокруг меня – в классах, в нашем небольшом импровизированном выставочном зале, который мы создали из обычного коридора, сделано руками инвалидов. Они все у нас разные: маленькие (5-и, 6-и летки) и уже взрослые (Диме Барсову под сорок). В этом году нам исполнилось одиннадцать лет. За это время дети наши выросли, многие стали настоящими художниками, иконописцами.
Солнце за окном поднимается, и рассвет плавит на горизонте краски. В природе все красиво. Дотянуться бы до этой божественной красоты. Я открываю форточку, и сырой холодный воздух бьет в лицо. Три года назад умерла наша любимица – Олеся Тарасенко. Мы старались сделать все, даже нашли немалые деньги на операцию, но болезнь оказалась слишком тяжелая: легочная гипертензия. Олеся жила творчеством, это ее вытягивало. Нежные тонкие пальчики девушки делали чудеса, ее иконы, акварели, вышивки, бисер – все это было необычным, очень духовным. Когда мы узнали о смерти девушки (студия была в это время на реабилитационных сборах в Туапсе), все педагоги были опечалены до слез. Постарались скрыть трагедию от детей. Но в дни смерти девушки стало твориться невероятное: двери на этаже сами собой распахивались, из бильярдной, где мы организовали учебный класс, доносились непонятные звуки. Когда я приехал в Краснодар на похороны, мне тоже рассказали о необычном: в квартире Олеси постоянно звенела пластмассовая люстра, которая раньше только глухо стучала, по этажам в доме носился пустой лифт – старушки говорили, что это душа девушки посещает любимые ею места.
Но хватит о грустном. Я поворачиваюсь, чтобы идти в кабинет и встречаю взглядом Святого Василия Блаженного. Эта первая иконописная работа Филиппа Рысухина. У мальчика сахарный диабет в очень тяжелой форме. За свои небольшие годы он дважды был в состоянии клинической смерти. После второго раза ему захотелось вдруг рисовать, возникла просто неодолимая тяга и мама купила краски. Поначалу ничего не получалось. Впрочем, он и сейчас как будто не рисует, а рождает образы – через муки, сомнения, и всегда необычно. Первая духовная работа Филиппа потрясла маму. Долго не получался Бог-отец, его лик Филипп писал, стирал, снова писал. Образ не давался. И вдруг, в очередной раз, после приступа отчаяния, когда мальчик начал “плавить” краски, лик вдруг ожил, контуры стали двигаться и как будто перемещаться в пространстве. Рядом была мама, и оба, пораженные, несколько минут наблюдали это действо.
С тех пор Филиппа точно подменили. Его жизнь перешла, а точнее сместилась в творчество. Где бы мальчик ни был, его глаза, руки, душа – все воспринимало окружающее в виде художественных образов. Филипп рос на глазах: и физически, и творчески, каждый раз поражая всех новыми работами (Иисус Христос, впитавший боль мира; черная пантера с тоскливым человечьим взглядом; одинокий парус, затерявшийся в морских волнах и безысходности). Болезнь методически разрушает организм мальчика, но Филипп стоически борется с недугом. Каждый день шесть уколов, шесть месяцев в году на больничной койке, упорно занимается спортом. Внешне он крепок – настоящий спортсмен, одни мышцы. Каждый день обтирания и обливания, плюс айкидо как спорт и форма выживания. Но главнее все-таки – художественное творчество.
Недавно Филипп расколол знаменитый “Черный квадрат” Малевича. Что было в нем: шутка гения или глубокий адов смысл? Над этим ломали голову многие – Филипп увидел за черным квадратом мерзость мира, его гримасы, ужасы.
Изумительное создание, наша Ирочка Воронцова. Красивее человека я не встречал. Природа поиздевалась над ней, как хотела: отняла слух, лишила речи. Левой рукой Ира творит чудеса, пишет сложнейшие картины.
Помню в Лавре, после встречи с патриархом (праздничная служба на Троицу), дети решили сделать зарисовки храмов. Неожиданно нас позвал к себе отец Лука, заведующий иконописной школой. Все, побежали на встречу, кроме Иры, она работала до конца, пока храм не был завершен. На Соловках во время нашей паломнической поездки Ира не выпускала карандашей из руки. В результате – целая серия замечательных пейзажей. Особенно Ире даются портреты – она умеет выхватить самую суть характера, души человека. Портрет капитана знаменитого госпитального судна “Свирь”, единственный подобного рода, так ему понравился, что он подарил Ире свою фотографию и фотографию своего плавающего госпиталя. У Иры необыкновенная чистота линий, идущая от незамутненности восприятия. Это понимаешь, когда смотришь в ясные чистые глаза девушки. Трогательно видеть, как она помогает детям во время реабилитационных сборов: поработает сама, потом подходит к столам или мольбертам малышей и начинает показывать ошибки и неточности. Первое время Иру в студии не понимали, многие дети ее сторонились, потом “раскусили” и полюбили.
В последние годы студия много выставляется, мы уже несколько раз побывали за границей. В марте прошла наша выставка в Париже в знаменитом театре “Шатле” во время “Русских сезонов”, основателем которых был великий Дягилев. Радостно было смотреть на ребят в Париже. Юра Хомицкий и Дима Барсов проехали в колясках по всем центральным улицам столицы Франции.
Наши дети неизменно занимают первые или призовые места на конкурсах, в которых мы участвуем. Но главное даже не в этом – дети-инвалиды, со всеми их физическими и психологическими проблемами, начинают жить нормальной полноценной жизнью, у многих появляется перспектива обрести профессию, крепко стать на ноги.
Судьбы у наших ребят самые разные. Например, Дима Барсов до 17 лет был нормальным здоровым парнем, веселым, общительным, прекрасным спортсменом. В 17 произошла трагедия, и он оказался в коляске, в одиночестве. Умер отец, все легло на хрупкие плечи матери. В крохотной комнате на 5 квадратных метрах они уже 20 лет как будто прикованы друг к другу. Им обоим нужно было пережить стресс перехода, точнее падения в новую жизнь – спасла вера: Дима стал читать Библию, на коляске с мамой ездить в храм. Стало легче духовно, да и физически. Но что мог в жизни он, скованный точно цепью, талантливый парень. После смерти отца наступила нужда, безденежье. Одна сердобольная коммерческая организация предложила Диме торговать на рынке с лотка. Там я его и увидел. Предложил попробовать поучиться рисовать в студии. Дима загорелся: “А как с моими руками, я ведь сам даже кушать не умею”. К этому времени мы уже открыли свое отделение реабилитологов при Кубанском Государственном университете. Для начала, мы закрепили за Димой здорового крепкого, но главное талантливого – парня, Рому Мартыненко. Тот начал учить Диму, как держать карандаш в непослушной руке, шариковую ручку, кисть. Долго выбирали позу, положение тела в работе – нашли оптимальное: на полу, на коленях, животом на кровати. Рома почти год водил рукой Димы по бумаге, выверяя и закрепляя движения. Его и наше экспериментальное отделение в это время неоднократно исключали из университета. Через год рука у Димы окрепла, научилась самостоятельно рисовать, и пошли работы одна лучше другой. Сейчас у Димы более 200 работ. Первую свою иконку он подарил Владыке Исидору на шестидесятилетие.
Два года назад нас пригласили с выставкой на международный фестиваль детских и юношеских фильмов “Кинотаврик” в Сочи.На нашей выставке на фестивале побывала супруга президента Л. А. Путина. Она воскликнула: “Это чудо! У вас дети перестают быть инвалидами”. Увидев работы Димы, Доротея Мориц, председатель жюри детского фестиваля, опустилась перед Димой на колени и назвала юношу гением. Ребята нашей студии уже мечтают о получении дипломов о высшем образовании, строят планы на будущее и забывают о той безысходности, в которой живет основная часть инвалидов – они вышли на большую дорогу духовного творчества.
Говорят, что существует такое неформальное явление, как “цыганская почта”. Цыгане как народ организовали свой канал внутриэтнической информации. У инвалидов, особенно с родственными заболеваниями – нечто подобное. К нам приходят по звонкам, рекомендациям, после телепередач и статей в газетах. Студию уже знают не только в крае, но далеко за его пределами. Много было писем от инвалидов из различных городов нашей страны, но при наших условиях работы мы просто не в силах помочь всем.
Я нередко высказывал мысль о необходимости серьезной государственной поддержки тем организациям, которые не на словах, а на деле работают с инвалидами. В стране 120 тысяч общественных организаций, только в Краснодаре их больше 1000, а действительно работающих – очень мало. Нас все время приглашают к сотрудничеству те, кто стремится получить за счет детей гранты, всякого рода помощь. И когда мы отказываем, начинают мстить, говорить о студии различные глупости. Тем не менее, инвалиды идут к нам. Несколько лет назад в студию пришел симпатичный белокурый подросток Филипп Рысухин. У него сахарный диабет, парень дважды оказывался в состоянии клинической смерти. Он пришел, не умея не только писать красками, но и рисовать карандашом. Сейчас Филипп прекрасно рисует, пишет маслом, раскрылись изумительные способности и целеустремленность молодого художника. Он наш лучший маринист, его работы привлекают глубиной образов, необычной тематикой, темпераментом. В болезненном состоянии он выплескивает на холст или иконную доску печаль, тоску, физическую и душевную боль.
Понятия “бездарь”, “бесталанный” в нашей студии не прививаются: не умея рисовать, дети через полгода-год начинают показывать такое, отчего у родителей, как правило, появляются на глазах слезы радости.
На выставке в Сочи в октябре 2001 года особое внимание привлекли работы Леры Локтиковой. Высокая, не по возрасту серьезная девушка, она страдает тяжелой болезнью, сосудистой дистонией. У нее почти все время болит голова, девушка часто теряет сознание. Когда Лера пришла в студию, многие не верили, что она научится рисовать. Многие, но не педагог Т.А.Руськина. Татьяна Алексеевна заинтересовала девушку, сумела раскрыть ее способности и, в частности, во флористике. Более того, Леру увлекли необычные сюжеты с прекрасными романтическими композициями, гармоничными цветовыми сочетаниями. Девушка подготовила эскизы для декораций театра Н. Бабкиной. Она оригинально вписала кокошники ансамбля “Русская песня” в золотые купола храмов, придумала интересную композицию казачки с конем, имея в виду происхождение и интересы знаменитой певицы. Сейчас Лера поступила в университет и одновременно занимается в студии.
Самым трудолюбивым в нашем центре ребята и педагоги считают Юру Лихошерстова, юношу с тяжелым заболеванием легких, муковисцидозом. Худеньким белокурым мальчонкой, он пришел к нам с мамой и первое время почти не привлекал внимания. Добросовестно работал, изучал канон, писал гуашью лики, делал серии акварелей. Два раза в год Юра ездил в Москву, где лечился в Российской детской клинической больнице. Однажды он приехал в состоянии тяжелейшей депрессии – умерла его подружка, девочка с таким же, как у него заболеванием. Дети на наших сборах обычно играют, резвятся: Юра сторонился любых развлечений. Отсутствующий взгляд был обращен в никуда. В это время крупная нефтяная компания направила нашу выставку в Германию, где можно было купить хорошие лекарства. Нам дали два места, и я сразу же включил Юру. Поездка, по словам Юры, была чудесной, как сон. После нее он ожил и стал работать с удвоенной энергией, у него затеплилась надежда на лечение за рубежом, может быть, на полное исцеление. В какой-то момент Юра осознал, что творческая работа помогает ему не только морально, но даже физически, болезнь как бы отступает перед творческим трудом, он стал работать неистово, самозабвенно и чуть ли не до изнеможения. Я был однажды просто поражен, когда в час ночи застал юношу в учебном классе. Попытался воспротивиться, но мама возразила: “Не мешайте, Николай Николаевич. Это ему на пользу”. Юра стал настоящим трудоголиком, и в первую очередь потому, что обрел через творчество силы в борьбе с болезнью”.
Работая с детьми, мы все время думаем о перспективе ребенка и студии. Что дальше? Чем заинтересовать ребят? Что станет их целью в жизни, достижение которой поможет им крепко стать на ноги?
В июне 2000 года мы с Юрой Лихошерстовым оказались с нашей выставкой в Германии. Перед началом поездки нас принял и благословил Патриарх Московский и Всея Руси Алексий 11. Со Святейшим мы и позже неоднократно встречались, но эта встреча была первой и потому, наверное, особенно запомнилась.
Выставка проходила в 2-х городах севера Германии. До сих пор у меня сохранилось от этой поездки двойственное чувство.
Выставка проходила в 2-х городах севера Германии. До сих пор у меня сохранилось от этой поездки двойственное чувство. С одной стороны, Гамбург – красивый и одновременно громадный торговый город, с другой – чужая малопонятная жизнь, которая точно ледяным ушатом окатила меня и родила мысль: не так уж мы плохи и не во многом уступаем, а в чем-то, наверное, и превосходим цивилизованных европейцев. В маленьком городке, в крохотном отеле рядом с Гамбургом, где нас разместили на время нашего пребывания, мы сделали первую выставку в местной кирхе. Все там ухоженное, приглаженное, но какое-то скучное, как затхлое болото, особенно вечера с полувымершими улочками и пошлыми танцующими пожилыми парочками в окнах ресторанов, которым больше делать нечего, как развлекаться подобным образом в свои годы.
Выставка привлекала к себе внимание многих, и особенно – выходцев из России. Мы познакомились с милой женщиной, бывшей учительницей с Урала, которая неожиданно пожаловалась:
– Вы знаете, не могу привыкнуть к Германии. В душе я русская, а здесь я духовно просто умираю. Езжу каждый год к родителям на Урал и одно желание – остаться. Но что поделаешь, дети уже пустили здесь корни.
В Гамбурге я был свидетелем грандиозной сходки молодых немцев, развязных, крикливых, далеких от прекрасной немецкой культуры. На улицах городов Германии много наркоманов, значительно больше, чем у нас. С одним молодым человеком в летнем кафе за столиком я разговорился.
– Я конченный человек, – сказал он, – не верю, что от наркотиков излечиваются.
Серые тени с бумажными стаканами и крепкие националисты, выкрикивающие лозунги, – вот контрасты Германии, которые надолго врезались в память.
Духовная работа с детьми вскоре дала положительные результаты: на занятиях, сборах во внеурочное время дети стали проявлять чуткость не только по отношению друг к другу, но наладились отношения и в семьях. Алеша Морковчин, принеся домой написанную им икону, предупредил родителей, чтобы они больше в доме не ругались; Светлана Андреевна, мама Юры Лихошерстова то ли с удивлением, то ли с радостью поделилась в студии, что Юра стал не только сам ходить в церковь, но и ей с мужем предложил делать то же самое; мама Тани Усиковой Наталья Вадимовна вообще сказала, что именно дочери они обязаны семейным воцерковлением.
Более того, дети едва ли не коллективно стали отзываться на чужую боль, будь то город, край или далекое Видяево. В 1999 году, когда Америка стала сбрасывать на Югославию самолетами бомбы, студийцы решили встретиться с детьми из Югославии и передать им свои работы. Летом эта встреча состоялась в стенах Государственной Думы. Мы организовали выставку и передали более 200 работ сверстникам наших студийцев. Две иконы привезли в посольство Югославии и передали лично послу, брату президента Бориславу Милошевичу. При всей сложности отношений с нашим руководством, которое не сумело помочь в эти тяжелые минуты Югославии, Борислав Милошевич был чрезвычайно растроган нашим подарком и, пригласив нас к себе, тепло поблагодарил детей студии за чуткость и стремление оказать помощь своим сверстникам.
То же чуткое детское милосердие, проявилось и в тяжелые дни и месяцы после гибели “Курска”. По инициативе детей студии мы отвезли несколько икон в Видяево, передали икону Св. Николая Чудотворца семье Димы Колесникова в Санкт-Петербург и даже сделали портреты погибших моряков на камнях, постаравшись передать глубину трагедии в образах моряков-героев “Курска”.
Г
ода два назад, а может чуть больше, по инвалидной почте в студии появились Максимка Соловьев и его мама. Максимка не только не умел рисовать, но, мне кажется, педагоги долго учили его, как правильно держать в руках карандаш. Юркий, подвижный как ртуть, необыкновенный баловник он, конечно же, не мог усидеть за столом и рисовать, как все. Поэтому с полгода он ходил на занятия с мамой, и та рисовала вместе с ним. Он – свое, она – тоже свое. Как ученик Максимка смотрел на маму, педагог на Максимку, и в таком тандеме Максимка стал рисовать. Полная свобода и деловая атмосфера в студии понравилась мальчику.
Маленький, худенький, с потешной рыженькой головкой, чуть раскосыми глазками и неизменной улыбкой на лице, он сразу установил со всеми какие-то свои, особые отношения. Прежде чем идти в класс, он обычно заходит ко мне. Момент всегда необычный: в проеме двери появляется его рыженькая головка, сияющая во весь рот улыбка – вот и я! Я всплескиваю руками: Максим пришел! Это знак одобрения, и Максимка уверенно несется ко мне на колени. Несколько минут мы доверительно болтаем о том, о сем, и только после этого он идет в класс.
Научив Максимку самостоятельно посещать студию, мама мальчика перестала ходить на уроки. Максимка учится в спецшколе, но регулярно ходит к нам на занятия: здесь у него свое общение с детьми, педагогами. Стало получаться в рисовании, и родные довольны, что у мальчика нашлось хорошее интересное дело. В силу своего возраста, непосредственности, шаловливости и даже неординарной внешности Максимка – любимец коллектива.
Вот уж кому Бог щедро отмерил таланты – так это Танечке Усиковой. Конечно, самые главные два: художественный и вокальный. Маленькая, пухленькая как колобок, с черными бусинками-глазами, Танюшка проявилась очень рано: в шесть лет стала рисовать первые иконки. Да как! Особая, своя, можно сказать, уникальная манера: продолговатые утонченные лики, каждая черта выведена с необыкновенной тщательностью и любовью, небесное – во всем.
Увидев ее работы, я собрал наших педагогов и вполне серьезно заявил: “Нам нужно учиться у этой девочки”. У Танечки особый дар. Она не осваивает технику, не рисует как все; в чем-то она даже не слушает педагогов, а все время рисует свое, необычное, и в то же время божественное. Как будто кто-то свыше водит ее рукой.
Для всех просто непонятно, как могут получаться такие, тонкие божественные образы у такой, ну просто неуправляемой шалуньи: ведь она посидеть минутку спокойно не может. Когда Танюшка в студии, в классах полный бедлам – непонятно как, но она успевает пробежать за три минуты по всем классам, зацепить всех, поболтать ножками на кресле да еще разлить краски. Ее утихомиривают все: педагоги, старшие дети, мама, которая всегда посещает вместе с ней занятия. Но вот – точно сигнал свыше, и девочка затихает. Садится за мольберт и начинается действо, результат всегда потрясающий.
О Танюшке много писали. Она с раннего детства (грудничкового возраста) тяжело болеет, поэтому школу не посещает, а учится с мамой дома. Помимо таланта в рисовании у нее волшебный голосок, нежный, чистый и тоже небесный. Когда мама привела ее в музыкальную школу и она запела, послушать сбежалась чуть ли не вся школа. Не знаем, что и делать, говорит мама: какой талант развивать больше. Самый большой талант у Танечки – ее вера – с раннего возраста ее потянуло в церковь, где она почувствовала свое, если не призвание, то что-то родное. Вопреки своему характеру, она терпеливо стоит на богослужении, ходит регулярно на исповедь, причастие. В храме Рождества Христова все батюшки ее знают и, что самое интересное, она привела в церковь обоих родителей – теперь и они постоянные прихожане храма в Юбилейном микрорайоне.