Студия реабилитации средствами искусства детей-инвалидов, инвалидов детства и инвалидов.
Тел.:
E-mail:
Уже больше 12 лет мы работаем над тем, чтобы студия набрала хороший художественный уровень. Наши выпускники при всей ущербности образования, которое они получили в вузе, набирают в мастерстве очень быстро. Сами изучают канон, практически работая с заказами. То, что не может дать, наверное, ни один вуз или мастер. О чем в своё время говорил Микеланджело.
Четыре девушки: Юля Кондрашкина, Аня Голубь, Ольга Мерехняк и Юля Ложкина после окончания нашего отделения при университете остались работать у нас. Позже к ним присоединилась Лена Новикова, которая работает в нашем филиале в ст. Новотитаровской.
Все они прошли одну школу и работают примерно на одном уровне может быть с какими-то индивидуальными особенностями. Были у них работы удачные и не очень. Но что я заметил: неудачные работы были всегда неким резервом или даже трамплином в накоплении уровня художественного мастерства в реализации их творческого потенциала. После неудачных появляются, как правило, работы исключительно хорошие. И даже в каком-то смысле этапные для самих девушек в студии.
Молодые педагоги много экспериментируют, но, конечно, в рамках канона. “Богородица: Кубанская Благодать”, “Св. Александр Невкий”, “Св. Георгий Победоносец”, которого мы написали для одноименного храма в Турку (Финляндия) “Св.Серафим Саровский”. Двое наших ребят Роман Мартыненко и Володя Кухарь вошли в группу иконописцев, которую возглавил художник Найденов. В какое-то время, набрав неплохой уровень, они стали даже задирать перед другими носы. И даже, как мне показалось, смущать девочек. Проявились в студии даже некие элементы бунтарства, но я постарался объяснить девочкам, что все будет зависеть от них самих. Летом 2003 года мы провели стажировку в Палехе. Я сам повез наших выпускников в этот уникальный центр народных промыслов, познакомил с опытными художниками, мастерами-иконописцами и одним из лучших Кукулиевым. И они сумели, многое почерпнуть по части различных технических приемов. Я вижу, как они растут на глазах, и стараюсь даже при нашем скудном бюджете неплохо им платить, постоянно влезая в долги. В какое-то время я увидел, что они не только выросли в неплохих мастеров, но созрели и как личности. Помимо этого я постоянно работаю над ростом и развитием самой студии как учебно-реабилитационного центра, а сейчас комплекса.
Юля Кондрашкина и Аня Голубь после окончания нашего отделения при университете остались работать у нас.
За прошедшие годы студийцами были написаны десятки икон; многие из них вполне можно считать творческими, хотя все они выполнялись в рамках канона.
Пожалуй, одной из самых интересных можно считать работу наших выпускников “Русь – древо незыблемое”, которую мы поднесли музею-заповеднику М.А. Шолохова во время нашей поездки в Вешенскую летом 2003 года. Идея работы представляется мне как некая квинтэссенция судьбы нашего Отечества – она в высшей степени духовна и в то же время жертвенна. Мало на чью долю приходилось столько трагического и печального. Но Россия, Русь всегда выживала, поднимаясь даже из руин, точно птица Феникс. Икона, как мне представляется, достаточно емко выразила эту идею. В верхней ее части мощное храмовое строение, некая духовная “гардарика”, как называли Русь в древности; сверху ее осеняет Святая Троица; в центре храмового комплекса – Богородица – покровительница Руси и России; чуть ниже – главные русские святые (от равноапостольной Ольги до недавно прошедшего интронизацию адмирала Ушакова); на кремнистых лещадках, в углублении, символизирующем трагическую судьбу семьи императора Николая II, жертвенная группа. Через кремний лещадок рядом с жертвенной группой святых Романовых пробиваются росточки древа, которое мощно разрослось кругом. Древо символизирует жизненные силы России: как бы ни пытались недруги России уничтожить наше государство, покончить с его самобытностью, народом, культурой, их усилия бесплодны рядом с прорастающим жизнеспособным древом. Икона стала этапной работой “Инва-Студии” и в первую очередь – в ее духовно-нравственном значении.
Эту яркую и, наверное, одну из наших лучших икон, мы писали на заказ для Патриарха Алексия II. Нас пригласили на прием к Его Святейшеству, причем встреча проходила в одном из женских монастырей, где настоятельница матушка Филарета, которая руководит хозяйственной частью Патриарха (наверное, еще с тех пор, как он был Владыкой в Рижской епархии).
О матушке следует сказать отдельно. Это светлая личность, монахиня в лучшем понимании этого слова, прекрасный человек, очень добрая, отзывчивая и в тоже время простая. О таких говорят “хорош по милу”, любое общение с матушкой, даже самое короткое, вызывает доброе чувство, тем более, что сама она, как я уже отметил, простой обычный человек, и в толпе ее можно не заметить, разве что по светлой искренней улыбке.
Года за два до приема мы присутствовали на закладке и освящении фундамента здания, которое проводил сам патриарх, и вот теперь здание было готово. Патриарх его освятил. Девушки в студии писали икону старательно и увлеченно. Я задал идею, концепцию иконы, но когда она была написана, многое в ней было новым и самобытным. Прекрасная большая работа, яркая, глубокая и то же время в ней было то, что умел выражать в своих работах только Рафаэль, – женственное начало. “Как назовем икону, – спросили меня девушки и поправились, – как подпишем?” В свое время по Стоглаву иконы не освящались, но сам акт освящения заключался в надписывании икон. Я задумался над тем, как назвать эту необычную икону, что-то произошло в моей голове, что не подлежит ни анализу, ни логике. Название родилось сразу, я просто озвучил его: “Богородица: Кубанская Благодать” – всем оно понравилось.
В июне 2001 года наша хорошая знакомая и попечительница Красавина Л.С. пригласила студию с выставкой на I съезд славянских народов, который проходил в Москве, в помещении Малого театра. Конечно, мы привезли всё лучшее, что у нас было, и когда нам показали знаменитый Щепкинский зал, по которому в своё время гуляли Пушкин, Гоголь, Лермонтов и Достоевский, мы постарались оформить его достойным образом.
Впервые в тот год мы привезли в Москву нашу декоративную часовню, посвященную Великомученикам Романовым, которую ребята написали во время реабилитационных сборов в санатории “Смена” в Туапсе. На 50 камнях 50 ликов святых. В верхней части, на маковке, икона Спаса, а под ней 7 ликов семьи Великомучеников Романовых. Выставка получилась достаточно яркой. Мы прикрепили на стенах театра указатели, и скоро к нам на выставку пришел сам М.Ю.Соломин, художественный руководитель Малого театра. Наверное, трудно рассказать о том энтузиазме, который охватил детей-инвалидов и их родителей, когда они увидели этого легендарного человека, которого раньше могли видеть только в кино или с телевизионного экрана. Юрий Мефодиевич оказался очень коммуникабельным милым человеком. Мы обменялись подарками, и он согласился со всем своим коллективом войти в совет попечителей “Инва-Студии”; более того, он предложил нам написать икону для Малого театра. “В Щепкинском зале у нас проходит отпевание всех актеров, это традиция, а вот иконы большой, хорошей нет”, – пояснил он. Заказ, а точнее задача была столь ответственна, что мы долго думали, как и что сделать, чтобы не стыдно было поставить нашу икону в Щепкинский зал (не только исторический, как я уже писал), в котором висел портрет великого русского актера М.Щепкина, написанный И.Е.Репиным. Только через полгода после нашего разговора с Юрием Мефодиевичем работа была завершена. Это был “Спас Благословляющий”, которого мы написали парадным, на золоте, в Строгановском стиле, т.е. достаточно респектабельным. По лику это был русский славянский тип в одежде, богато декорированной драгоценными каменьями и жемчугами. Коллективу Малого театра икона понравилась, Юрий Мефодиевич организовал все, что обычно необходимо для презентации, но сам, ввиду болезни, на ней не присутствовал. Открывал выставку и само мероприятие В.И.Коршунов, директор Малого театра. Когда он начал говорить, произошло невероятное: великий актер, прослуживший на сцене, можно сказать, всю жизнь, принимавший участие в самых трагических спектаклях, вдруг потерял дар речи, комок перехватил ему горло. Он застыл, пораженный и удивленный, потом, наклонившись ко мне, произнес: “Не могу, веди сам”. Икону освятил о.Василий, священник из Патриархии, которого всегда приглашают в Малый театр на службы.
Часто скептически говорят: “Неужели у вас все дети талантливы?” “Все”, – убежденно отвечаю я. Это изначально наша позиция, и это действительно так. Задача педагога, тем более реабилитолога – найти талант ребенка, а затем помочь ему развиться.
Организатор студии должен продумать, какой она должна быть, чтобы детям в ней было комфортно, но чтобы в ней была постоянная питательная среда для творчества. Необходимо проанализировать педагогический опыт прошлого и настоящего и взять из него все, что может работать на главную идею – воспитание таланта. Это – стартовая часть реабилитации. Когда ребенок видит, что в творчестве, которое ему интересно, у него появляются успехи, он растет, начинает меняться, у него появляются новые силы и возможности. Человек не только психологически, но даже физиологически настраивается на созидание (арттерапия); ребенок начнет расти не только творчески, но, может быть, не осознавая, станет бороться с заболеванием. Как мы говорим, необходим творческий целебный коктейль.
Конечно, мы не ставим задачу полного исцеления ребенка от тяжелого недуга, это был бы обман. Но для нас важно найти такие способы, методы борьбы с тяжелым, прежде всего, психологически тяжелым состоянием, которые позволят ребенку в самых тяжелых условиях выживать, творить, постоянно психологически поддерживать себя. Мы выделяем здесь лишь основные компоненты “творческого реабилитационного коктейля” (как мы его называем), который мы создаем для детей в студии.
Итак, подведем итоги. Первое (об этом мы уже писали) – в студии все дети талантливы, к каждому ребенку самое внимательное отношение.
Второе, школа изначально должна быть творческой, у нее должна быть высокая планка творчества, те дети, которые уже проявили себя, и задают эту планку. У нас эта планка постоянно поддерживается и растет, благодаря нашим выпускникам. Они уже закончили вуз (наше совместное с Кубанским государственным университетом отделение), с ними мы проводим творческие стажировки (в 2003 году ездили в Палех к лучшим художникам-иконописцам).
Что касается школы творчества, я многое вынес из своего детского опыта: школа, где я учился, была в этом отношении на высоте – из нее (в общем-то, простой сельской школы) дети поступали в самые престижные вузы. В школе были свои творческие маяки, скажем, Коля Тищенко, который в 9-ом классе выполнял чертежи третьего курса технического вуза и уже в стенах школы неплохо освоил два языка, по нему многие равнялись.
В нашей работе мы многое взяли из опыта прошлого, как отечественного, так и зарубежного: в частности, практику работы разновозрастных групп, где старшие – пример творческого подражания, младшие – фактор нравственного влияния. Наши постоянные встречи с известными людьми, некоей нравственной элитой, основой современного общества, культурной, если хотите, элитой (В. Лихоносов, Ю. Соломин, В. Спиваков, Е. Евтушенко, Д. Норман, М. Кабалье) – это новые составляющие коктейля. На первом месте факт нравственности, идущий от Православия (матушка Варвара ведет воскресную школу – и не по форме, а по существу).
Долгие муки отнюдь не творческой работы (когда приходилось думать о деньгах и еще раз о деньгах) в определенное время стали превращаться в совершенно новое качество – наши усилия стали материализоваться в творчестве детей. Как из рога изобилия пошли интересные работы, одна лучше другой: Дима Барсов, Филипп Рысухин, Юра Лихошерстов и многие, многие другие стали очень ярко проявляться.
Было много проблем ежедневных, даже ежечасных. Я ездил в переполненных трамваях, ходил по заполненным людьми улицам, так же, как и раньше боролся с теми же ветряными мельницами от бюрократии, но посреди всего этого и вопреки всему я ловил себя даже не на мысли, а просто на физическом состоянии – восторга, какой-то эйфории. Радость прочно входила в меня, и я был уверен, что-то, что я задумал, должно получиться. И оно получалось – со скрипом, с проблемами, но я побеждал в самых разных ситуациях. Я попытался осознать, что же стояло за этой восторженностью и даже нахальством, что я смогу, и вдруг понял – дети, мои и наши ученики, которые у меня на глазах превратились из гадких утят в прекрасных лебедей, в творцов прекрасного. Они – основа, соль всего, в том числе и моей восторженности и эйфории. Я восхищался ими, болел за них и так же, как они надеялся, что наше задуманное общее дело будет иметь успех, даже если меня не будет, ведь успех был уже не в организации студии, а глубже, в детях – художниках, творцах, личностях, у которых было не только мастерство в руках, но вера в себя, вера в Бога, и главное – его покровительство: за что бы мы ни брались, все у нас получалось.
Как-то меня спросили, есть ли у меня правительственные награды. “Ни одной, – ответил я, – но неправительственных очень много: ведь каждый ребенок, проявившийся в студии, – моя награда, и это стоит больше всех самых ценных правительственных наград”.